Просыпаясь утром, мистер Н неожиданно долго раздумывает над тем, какую именно ногу спустить с кровати первой. Будет ли нормальным начать подъем с левой ноги? Или, может, все-таки с правой? Вдруг от выбора ноги будет зависеть весь предстоящий день? С какой ноги начинают свой день успешные люди? Нормальные люди.
По дороге на работу в автобусной толкучке мистера Н ощутимо качает в сторону. Он оступается и задевает ботинком лакированный сапожок стоящей возле него дамы.
«Неужели нельзя стоять нормально?!» — восклицает она, бросив в его сторону раздраженный взгляд. Как же это: «стоять нормально»? После короткого, смущенного извинения мистер Н еще долго думает о том, как добиться той самой «нормальной» позы, чтобы, наконец, никому не мешать.
«Вот мистер Н всегда мне присылает нормальные отчеты! Вам есть, чему поучиться у него!» — строгий голос начальника во время совещания сопровождается хлестким ударом папки с бумагами по столу. С одной стороны, мистер Н считает, что он должен испытывать гордость за свою работу. С другой — он встревожен, ведь совершенно не понимает, что именно делает его отчет «нормальным». А если он не знает, то как придерживаться этой планки далее?
«Да этот ненормальный окончательно с катушек слетел, — цокает языком друг мистера Н, за стаканом пива обсуждая их общего знакомого. — Ты представляешь, в сорок лет он сделал себе тату и поехал в кругосветное путешествие!»
Мистер Н слушает друга, кивает, но не может понять, что именно «ненормального» в том, чтобы осуществить свои желания? Возможно, о татуировке мистер О пожалеет, а путешествие обернется для него большим разочарованием, однако, если он вовсе не попробует, то вовсе не узнает, что там — на той стороне его желаний. И раз он решился, значит, не выбирать эти действия для него было более невыносимо, чем любой их потенциальный провал.
Вечером мистер Н смотрит в зеркало. У него в груди зреет тягостное напряжение. Он ищет в себе признаки нормальности и ненормальности. Нормально ли само то, что он задается вопросом о собственной нормальности? Или же само сомнение уже значит то, что он безнадежен и жизнь его не соответствует никаким нормам? Ему бы только найти тот самый сборник параметров, в котором было бы черным по-белому написано: «во-первых, вставать надо с правой ноги, во-вторых, в движущемся транспорте лучше держать тело под углом в сорок пять градусов, в-третьих, отчеты всем начальникам мира необходимо предоставлять в таблице с ячейками такого-то размера, в-четвертых, тела сорокалетних мужчин не должны иметь лишних рисованных элементов, а путешествовать дозволяется не далее тысячи километров от родного дома».
И тогда, думает мистер Н, мучительное напряжение из-за неопределенного уровня собственной нормальности, наконец, покинуло бы его.
Через неделю однако, даже когда он встает все с той же, более привычной ноги, в автобусе на ногу наступают уже ему. Однако в свой адрес он снова слышит раздраженное: «Неужели нормально нельзя стоять?!». На работе, ни в чем не поменявшийся отчет перестает казаться начальнику «нормальным», а друг за стаканом пива осуждает уже другого их знакомого, который «только и делает, что работает, а сам — ни рыба, ни мясо — даже заграницей ни разу не был». Ему тоже достается клеймо «ненормального».
И вечером, когда мистер Н разглядывает свое лицо у зеркала в очередной попытке понять, что делает его нормальным или ненормальным, никакого ответа на свой вопрос он так и не получает. Растущее внутри него напряжение закручивается спиралью, требует к себе внимания. Оно предлагает выискивать дальше знаки, подтверждения собственной нормальности вовне. Мистер Н делает глубокий вдох, закрывает глаза. Он вспоминает о том, как в детстве родителям казалось ненормальным его увлечение рисованием и как все-таки приятно было брать в руки цветные карандаши после уроков. Спираль внутри него медленно раскручивается в обратную сторону.
